Месопотамский треугольник: ближневосточная криптогонка стартовала. Часть вторая — банкинг
Мы продолжаем тему геополитических противостояний в Месопотамском треугольнике, где сталкиваются религии и политические системы, зарождаются новые идеи. И новые финансовые системы. Иран, Турция, Саудовская Аравия: возможно, именно в этом треугольнике куется будущее цифровой экономики, основанной на ином видении мира.
Исламский банкинг: деньги любят… этичность
Во втором десятилетии нового века IFMs растет со скоростью 15-20% в год. Причем популярность несекуляризированных денег вызвана одним значимым фактором: они стали реальной альтернативой существующему глобальному экономическому устройству.
Кризис 2008 «разорвал» западную экономическую модель, причем в самом тонком месте — в доверии к финансовым институтам. К банкротству Fannie Mae и Freddie Mac привели именно злоупотребление верой в непогрешимость крупного бизнеса. Напомним, эти компании на момент банкротства были самыми значимыми операторами ипотечных активов, и именно здесь заключается системная проблема современных западных финансов: как можно доверять институциональным инвесторам, когда они однажды уже обманули тысячи и тысячи клиентов?
Государство, конечно же, поддержало банкротящихся институционалов и не допустило социального взрыва. На спасение ипотечных гигантов было потрачено $187,5 млрд. Но при этом сами власти США повели себя по отношению к этим компаниям не как бизнес-ангелы, а как настоящие рейдеры. К примеру, по состоянию на конец прошлого года в качестве дивидендов от деятельности Fannie Mae и Freddie Mac бюджет получил уже $270 млрд. И продолжает получать.
«В настоящий момент производство в мире составляет около 70 триллионов долларов США, но совокупный объем мировых финансовых рынков, включая рынки производных финансовых инструментов, превысил 700 триллионов долларов США. Это очень, очень большой разрыв, — комментирует для Bitnewstoday.ru профессор Исламского университета Стамбула Юсель КАМАР. — Западная традиционная финансовая система основана на продаже долгов вторым и третьим лицам, и это стало основной причиной ипотечного кризиса 2008 года в США. Причем во время финансового потрясения общее благосостояние граждан уменьшилось с $74 трлн до $63 трлн. Фактически американские налогоплательщики оплатили счета этого кризиса».
Трудно поверить, что мир не заметил этого вызова. И ответ на него пришел из исламского финансового сектора.
Законы шариата строго запрещают ростовщичество (риба), продажу долгов, ложь в материальных взаимоотношениях между людьми, необоснованные риски (баю-аль-гарар). И важно, что эти табу неукоснительно соблюдаются. В противном случае нарушителям грозит не только воздаяние в загробном мире, но и реальные санкции от земных властей, поскольку большинство подобных кредитных организаций зарегистрированы в юрисдикциях, где шариат является основой вполне обычного, мирского законодательства. То есть религиозный закон выступает в качестве фактора снижения рисков финансовой системы.
«Финансовый мир нуждается в новой парадигме, подразумевающей уменьшение зависимости от заемного финансирования, — продолжает Юсель КАМАР. — Новая парадигма должна опираться на «партнерство», а не на «проценты/ростовщичество», «долг» и «продажу долгов».
Впрочем, объем этически ориентированного финансового рынка сегодня невелик: эксперт полагает, что это $2-$2,5 трлн. При этом основными держателями активов считаются: Совет сотрудничества стран Персидского залива (GCC) — $900 млрд, Юго-Восточная Азия — $470 млрд, страны Ближнего Востока, кроме GCC — $450 млрд. «Существует множество показателей, классифицирующих страны по их разработкам в мусульманском финансовом мире, но в целом можно сказать, что лидером в исламских финансах является Малайзия. Иран также быстро растет в IFMs. Другие ведущие государства — Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, — рассказывает Юсель КАМАР. — Да, исламское финансирование может и должно стать альтернативой западному — вытеснить процентную и долговую систему. Но пока это маловероятно: исламские финансовые услуги слишком молоды. Западная финансовая система развивается в течение 400 лет, в то время как исламская находится на повестке дня всего лет 50».
Проще говоря, ученый обозначил главную проблему исламской экономики, которую поможет преодолеть развитие цифрового рынка, а именно — временной и информационный разрыв между двумя экономическими укладами и финансовыми системами. Только так можно реализовать то конкурентное преимущество, которое дает религиозная этика.
«Исламский рынок построен на моральных постулатах, чего не скажешь о западном, — говорит другой наш эксперт, старший сотрудник Дубайского исламского банка Азиз УЛЬ ХАК. — И он станет реальной альтернативой западным рынкам в обозримом будущем, потому что исламские финансы и криптоактивы работают на основе действительной стоимости вещи».
Причем понятие «стоимость», которое использовал наш комментатор, здесь следует понимать в самом широком смысле: не только в количественном (денежном), но и в качественном, этическом измерении.
Исламский финансовый сектор растет не только за счет привлечения клиентов-мусульман, но и благодаря притоку капиталов с того же самого запада, поскольку настоящими финансовыми ценностями ислама являются также надежность хранения личной информации и анонимность. Не секрет, что восточные банки не так тесно сотрудничают с FATF и спецслужбами различных государств. Многие подобные кредитные учреждения сегодня исповедуют тот же принцип, который до 11 сентября 2001 года исповедовали швейцарские банки: защита клиента любой ценой.
Однако у исламского мира есть и темные стороны, дестабилизирующие экономическую ситуацию. И это не только и не столько ставшие привычными терроризм и нарушение прав человека: опора на традиционные ценности неизбежно влечет за собой обострение исторических противоречий.
То, что мы видим сейчас, иначе, чем дракой за восточный мир не назовешь. Призом победителю станет контроль и над нефтью, и над исламским финансовым рынком. И об этом — в третьей части нашего журналистского исследования (в первой мы рассказывали геополитических предпосылках).